— Пока нет, мальчики. Но раз уж у нас появились первые пациенты, то подумайте о составлении графика: один из вас обязан постоянно дежурить в приемной и быть на подхвате в любой момент в течение рабочего дня. Второй может заниматься своими делами, но в случае необходимости — подойти для помощи коллеге. Составление графика на ваше усмотрение, но к вечеру жду согласованный на ближайшие две недели вариант.

Дав фельдшерам весомую поблажку, для себя я решила следующее: главное — не нагнетать. Будут проблемы — будем решать. Не будет проблем — будем весело и задорно трудиться, но не перетруждаться. К всеобщему удовольствию.

И, кажется, фельдшера это тоже оценили. По крайней мере, Муаранау точно повеселел, когда после сброса на пальцах первое дежурство выпало вампиру. Лу немного скис, таурин же весело хохотнул, дружески шлепнул товарища по спине и, взвалив на каждое плечо по канистре со спиртом, убыл. За ним вышел и Лу.

Мы с Анатолем остались в смотровой одни, и лишь тогда он сдержанно выдохнул и тихо попросил:

— Шанни, будь другом, возьми сумку и одежду.

Не совсем понимая суть просьбы, я тем не менее ее выполнила и только тогда догадалась, что Анатоль собрался делать.

— С ума сошел?!

— Не дрейфь, детка, я тысячу раз так делал! — с каким-то мальчишеским вызовом заявил больной на всю голову демон, прыгая в сторону стационара на одной ноге. — И вообще! Я не барышня какая, чтоб меня таурины всякие на руках таскали! Узнай об этом шеф — до конца жизни стыдить будет!

— Это что ж у тебя за шеф такой бессердечный? — возмутилась я еще больше, с опаской идя следом и в оба глаза следя, чтобы Анатоль, не приведи космос, не споткнулся и не повредился еще больше. — Изверг!

— О, ты даже представить себе не можешь какой… — блаженно простонал господин больной, радостно растягиваясь на единственной свободной и к тому же заправленной кровати в дальнем углу помещения. — Твой Мак-Иш рядом с ним — щенок молочный!

— Он не мой, — зачем-то буркнула я, не слишком бережно возвращая Анатолю сумку и куда аккуратнее перекладывая одежду на тумбочку.

— Да все я понял, — неожиданно устало возразил Ан-Лин, при этом не глядя на меня, но и не спеша разбирать сумку. — Он твой, ты его… Может, не уже, но очень… очень скоро. А я опоздал. Опоздал на долгие девять лет. А знаешь, я ведь тогда не меньше тебя хотел, чтобы между нами было что-то большее, чем дружба.

Я замерла, чувствуя, что происходит что-то очень важное, а Анатоль поднял на меня взгляд, и в глубине его серых глаз я увидела горечь сожаления. Губы демона скривились в горькой усмешке, и он тихо, но вполне отчетливо продолжил говорить:

— Но твоя ба еще на твое шестнадцатилетие сказала, что мы слишком разные и будущего у нас нет. А потом добавила, что отрежет мне яйца, а затем скормит мне же, если я рискну нарушить ее запрет. И знаешь… Я ей поверил. И отступил. Знаю, глупый и малодушный поступок. Но тогда мне казалось, что так действительно лучше. Прости меня за это. А теперь, будь умничкой, займись своим вторым пациентом, мне надо кое с кем пообщаться. Приватно. Обещаю, дальше стационара не уйду и обязательно дождусь прибытия оборудования, чтобы ты смогла отыграться на мне за все. Иди, Шанни. Иди.

Словно в тумане, я заторможенно кивнула и направилась прочь от его кровати. Лишь в приемной, увидев озадаченное лицо Лу, поняла, что ушла дальше, чем нужно. На секунду закрыла глаза, глубоко вдохнула и выдохнула. Легче не стало, но хотя бы туман начал рассеиваться. Пришлось пройти в собственную спальню, а затем и на кухню, чтобы слегка помочь себе не самым легальным, но вполне действенным способом: запить успокоительное коньяком.

Какой длинный и насыщенный сегодня день…

Увы, он еще не закончился.

И вообще, где сканер?! Мне еще Боба обследовать!

К счастью, мне удалось взять себя в руки и даже найти сканер. И даже без дрожи в коленях войти в стационар. Так и тянуло взглянуть в сторону Анатоля, и не только взглянуть, но я одернула себя построже и покрепче стиснула зубы. Не девочка уже, хватит, Шанни! Ты — взрослая и состоявшаяся личность! Тебя не смутить запоздалыми признаниями какого-то там демона. Ты и сама кого угодно смутить сможешь, благо опыта за эти девять лет набралось достаточно. А не было бы ему плевать, так отыскал бы уже давно. Хотя бы в те же двадцать один, когда уже все можно и никто не указ. Так что все, хватит! А ну быстро откопала в себе профи и за работу!

Последняя мысленная пощечина сделала свое дело, и к кровати, где спал Боб, я подходила уже без тремора в мыслях. Внимательно осмотрела пациента, с одобрением отметила чистое и глубокое дыхание, позу на боку ко мне спиной и попыталась разбудить. Сначала мягко — тихо позвав и потрепав по плечу. Затем посильнее… Но Боб, видимо, был настолько вымотан болезненными приступами и отработанной сменой, что все мои усилия были как мертвому припарка.

Тьфу-тьфу!

Прикинув и так и эдак, в итоге я немного отступила от первоначального плана и занялась осмотром спящего. К тому же лежал он достаточно удобно для моих целей, и ничто не помешало тщательному сканированию. И если первоначальный диагноз подтвердился практически сразу: камень в почке, причем очень коварный и того самого типа, который невозможно растворить инъекциями, да еще и бурно прогрессирующее воспаление, то один из параметров, ярко подсвеченный красным, ввел меня в ступор.

Посидела. Подумала. Засомневалась в исправности сканера и просветила себя. Выяснила, что в крови превышено содержание кортизола, гормона стресса, и еще не критичный, но весьма существенный недобор эндорфинов, гормонов счастья. Не удивлена, после подобных-то новостей!

Но что все-таки с пациентом?

Я просветила Боба еще раз и еще, но показания не изменились. Собственной базы знаний катастрофически не хватало, и я отправилась за помощью в галасеть. Потребовалось не меньше получаса, чтобы отсеять самые нелепые и фантастические предположения, но оставшиеся три пахли куда хуже самой захудалой канализации.

И я обратила свое внимание на ширму в дальнем углу стационара.

А ведь и с Анатолем не все чисто… Может ли это быть взаимосвязано? Учитывая мое феноменальное везение находить неприятности на ровном месте — легко!

И я, вздохнув поглубже, отправилась на глубину. Туда, где увязну не одной ногой, а всем телом. Туда, где выясню все.

— Анатоль? Не помешаю? — Я обратилась к другу детства, скептично изучающему потолок, так, будто не было никаких признаний, переворачивающих мой привычный мир. Так, словно мы все еще друзья не разлей вода и с последней встречи прошли не годы, а считаные дни. — Как твоя беседа с начальством?

— Пообещали оторвать голову лично и лишить годовой премии, — печально вздохнул Ан-Лин, явно подыгрывая, но я успела заметить в его взгляде нервное напряжение. А на пострадавшей ноге — кокон стазиса военного образца, позволяющий пациенту дождаться помощи без последствий для организма. Даже если эта помощь сможет прибыть только через месяц. — Но в остальном все по-прежнему — от меня так просто не избавиться.